Павел Баринов (с. Курмыш). Исследователь истории Курмышского уезда, публицист, блогер, экскурсовод.
Доклад на Курмышских краеведческих чтениях
Село Курмыш, расположенное в Пильнинском районе Нижегородской области, занимает особое место в истории Российского государства. Основанная в 1372 году крепость стала первым русским опорным пунктом в Присурском крае и на протяжении почти двух столетий являлась самым восточным форпостом Руси. Вместе с тем, именно период XIV–XV веков полон наибольшим количеством «белых пятен» в истории региона в силу недостаточности как археологических данных, так и источниковедческой базы.
Особое место как в истории Курмыша, так и России в целом занимают события 1445 года, известные как «Курмышское пленение». В отечественной историографии принято считать, что это первый (и единственный) случай, когда в плен был взят глава русского государства.[1] Однако, данные события уникальны также и для иной стороны военного конфликта, развернувшегося в регионе в указанное время. Ряд татарских современных ученых (начиная с Ризаэтдина Фахретдина, являющегося одним из основоположников изучения истории Золотой Орды) утверждают, что Курмыш может являться местом захоронения первого казанского хана Улу-Мухаммеда[2].
В связи с этим попробуем более детально разобрать данную гипотезу, проанализировав имеющиеся к настоящему моменту письменные источники и археологические данные последних лет. Для этого необходимо восстановить произошедшие события в хронологическом порядке.
Точкой отсчёта в данном случае следует считать 7 июля 1445 года, когда вблизи Суздаля произошла битва между войсками великого князя московского Василия II Тёмного и казанскими татарами под предводительством царевичей Махмуда и Якуба, посланных для похода на Москву Улу-Мухаммедом. Сам глава Казанского ханства в бою не участвовал, находясь в захваченном Нижнем Новгороде (либо, как утверждает нижегородский археолог Н. Грибов, осаждал укрепления с обороняющимися войсками в окрестностях современного района Гребешок / Метромоста)[3].
Великий князь Василий Васильевич («Тёмный») Битва под Суздалем
Данный поход татар в сторону Москвы не являлся первым для Улу-Мухаммеда и его сыновей. В 1437 году московский князь уже потерпел от них разгромное поражение под городом Белевом (современная Тульская область). Данная битва пошатнула великокняжеский трон под Василием II. После поражения он был вынужден заключить так называемое «докончание» (соглашение) вместе со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным, с одной стороны, и с Борисом Александровичем Тверским, с другой, предусматривавшее, в частности, взаимную помощь на случай, если «пойдет царь ратию или рать татарьская», но фактически лишающее его права на принятие самостоятельных решений и наследования трона.
После поражения Василий II не пользовался популярностью, претендентом на власть официально стал себя заявлять Дмитрий Шемяка. Многие удельные князья открыто выражали неповиновение Москве, кроме того, сохранялась угроза также и со стороны Великого княжества Литовского. Как следствие, русские силы в 1445 году сильно уступали противнику – ориентировочно 1,5 тыс. человек против 3,5 тыс. С другой стороны, объяснима и некоторая самоуверенность со стороны Великого князя. В прошлом 1444 году московским воеводам удалось одержать верх над одним из сыновей хана, Мустафой. В данном же случае в бой Василий II выступал в личном порядке.
Войска под его командованием представляли из себя сборную коалицию. В составе фигурировали также верейско-белозерский князь Михаил Андреевич вместе «со многими воеводами и воинами», можайский князь Иван Андреевич, серпуховско-боровский князь Василий Ярославич.[4] Несогласованные действия наряду с превосходящей численностью ордынцев привели к разгромному поражению. Имеются основания полагать, что великий князь был брошен на произвол судьбы, т. к. ряд военачальников, а также ближайших родственников, получив извещение о предстоящей битве, попросту не пришли ему на помощь, предпочтя оставить войска в удельных землях для обороны от литовцев.[5]
Дальнейшие события представляют из себя повышенный интерес для истории Курмыша. Известно, что до сражения под Суздалем большая часть войск Улу-Мухаммеда находилась в Нижнем Новгороде или в непосредственной близости от него. В битве приняли участие только его сыновья. Именно это даёт почву для разного рода спекуляций (к примеру, белёвский учёный Беспалов Р.А. предполагает, что к тому моменту первый казанский хан уже умер).[6] Вместе с тем наличие летописного корпуса и более поздних свидетельств подтверждает его нахождение в нижегородском крае летом 1445 года. Наиболее убедительную гипотезу разделения татарских войск разрабатывает Н. Грибов в монографии «Нижний Новгород в XV веке: поиски утраченного города», согласно которой татарскими войсками были уничтожены окрестные поселения и посад города. Воеводы же под подчинением боярина Юшки Драницы заперлись в Нижнем Новгороде Меньшом. Под таковым, с большой долей вероятности, являлось так называемое городище «Городок» – укреплённое поселение середины XV века, расположенное в окрестностях современного Метромоста. С февраля 1445 года до начала лета остатки войск оборонялись в крепости, а когда кончились запасы, сожгли её и сумели уйти к войску великого князя под Юрьевец.[7] Таким образом, к моменту битвы под Суздалем Улу-Мухаммед оказывается в полностью разорённом городе, где, судя по всему, пытается обустроить свою новую ставку.
Городище «Городок-1»
Городище «Городок-1» (нынешний район Метромоста)
Победа татарских войск и пленение московского князя в корне меняет дело для казанского хана. Захватив и разграбив Суздаль, татары через три дня двинулись вглубь страны, подступив к Владимиру. Не решившись штурмовать его, отошли в сторону Мурома, попутно грабя всю владимирскую землю. 23 августа царевичи вместе с полоном вернулись в Нижний Новгород. 25 августа он оказывается уже в Курмыше, после чего начинаются переговоры о выкупе великого князя из плена. Доподлинно известно, что содержался Василий Тёмный в одной из местных церквей. В трудах местных краеведов упоминается, что ещё в XIX веке среди местного населения фигурировали легенды (к сожалению, до нашего времени не дошедшие) о точном месте его содержания. Данные о сумме, требуемой татарами, разнятся – от 25 000, по псковским летописям, до 200 000 рублей, по новгородским.[8] В любом случае данные условия по меркам середины XV века являлись нереалистичными.
Монета «Денга»
Имеются свидетельства о том, что князя пытался освободить лично преданный ему и нижегородский воевода литвин Юшка Драница, прислав под Курмыш несколько ладей, однако Василий II бежать из плена отказался, поскольку к тому моменту принёс татарам «крестное целование» (клятву) о повиновении[9]. Более вероятной видится версия, по которой предметом переговоров под формальным требованием выкупа являлись пограничные земли Московских княжеств, либо смена самой фигуры князя.
Об этом свидетельствует ход переговоров с другим конкурентом Василия Тёмного – Дмитрием Шемякой, «автоматически» занявшим московский трон после пленения. Переговоры проходили с посланником Золотой Орды, воеводой Бегичем, присланным из Курмыша. Дмитрий Шемяка оказал Бегичу «великие почести» и отправил вместе с ним своего дьяка Фёдора Дубенского, чтобы донести до хана информацию о прегрешениях Василия II «со всем лихом» на московском престоле. Судя по всему, в ответе косвенно предлагалось убить высокопоставленного пленника. Однако Бегич задержался в своём посольстве. Улу-Мухаммед решил, что Шемяка убил его посланника, а Василий II поддерживал это убеждение, обещая за свою свободу дружбу и огромный выкуп. Бегич в результате так и не вернулся к Улу-Мухаммеду. Считается, что сторонники Василия перехватили его на пути в Орду и утопили в реке.[10]
Таким образом, «курмышское пленение» является прямым плодом княжеской междоусобицы, давшей свои плоды в дальнейшем ослеплении князя уже в следующем, 1446 году.
Дальнейшие события показывают, что, с большой долей вероятности, данные переговоры стали роковыми и для Улу-Мухаммеда. К 1 октября 1445 года переговоры между Москвой и Курмышом окончательно заходят в тупик.
Для Золотой Орды ситуация складывается двойственная: от Шемяки не поступило ответа по позиции Москвы, сам же князь стремится освободиться за невероятные суммы выкупа и обещание выгодных территорий. По мнению С.М. Соловьёва, это было расценено татарами как подготовка к новому коалиционному походу со стороны князей. Кроме того, Улу-Мухаммеду более предпочтителен был более легитимный князь, который мог бы организовать сбор дани с русских земель с наименьшим сопротивлением населения. Как следствие, принимается решение князя отпустить. Точные условия его освобождения неизвестны, но для сбора огромной контрибуции в Москву «прибыло 500 человек татар и многие города были отданы в кормление».
Освобождение князя становится последним упоминанием на исторической арене легендарного казанского хана. В ряде историографических источников здесь наступает разночтение по поводу его дальнейшей судьбы. Однозначно можно утверждать, что к началу 1446 года Улу-Мухаммеда уже не было в живых. Дискуссионным остаётся вопрос при этом как о характере его смерти, так и о месте захоронения.
Русские летописные источники (современники событий), а также труд эпохи Ивана Грозного «История о Казанском ханстве» упоминают, что после указанных событий Улу-Мухаммед был убит своим сыном Махмудом (он упоминается также как Мамутяк или Махмутек), равно как и его младший сын Юсуф.[11] В свою очередь, татарскими источниками это убийство отрицается. Также неясно, успел ли откочевать в данном случае Улу-Мухаммед в Казань, или нет. Здесь поздние источники вступают в противоречие между собой. Рядом советских интерпретаторов (к примеру, Грековым Б.Д. и А.Ю. Якубовским) утверждается, что хан успел вернуться в Казань[12], после чего скоропостижно скончался по естественным причинам (или был убит).
Источник данного заблуждения – прямое цитирование вышеупомянутой «Истории Казанского ханства», являющейся художественным произведением, составленным более ста лет после произошедших событий. В свою очередь, современники совершенно определенно отмечают, что царевич Махмуд вернулся в Казань уже без отца. К примеру, в Воскресенской летописи упоминается: «Тое же осени царь Мамотяк, Улу Магметев сын, взял город Казань, вотчича Казанского князя Либея убил, а сам сел в Казани царствовать».[13] Ей же вторят иные летописи того же периода: «<…> а царь Мамутяк пришед ис Курмыша, Казань взял, а Казаньского князя Азыа убил и сам на Казани въцарился. И оттоле нача царство быти Казаньское».[14]
На основании этого ряд других исследователей утверждают, что именно Махмуд является прародителем Казанского ханства, как независимого государственного образования. Согласиться однозначно с этим нельзя, поскольку Казань при Улу-Мухаммеде фактически уже полностью вела самостоятельную политику, пусть и де-юре оставаясь частью Орды.
Но куда же в данном случае исчез первый казанский хан? Здесь стоит вернуться в начало статьи и вспомнить о предположении, впервые выдвинутом Р. Фахретдином. Проанализируем хронологию событий. Октябрь 1445 года: Василий Тёмный отпущен из Курмыша. Той же осенью происходит захват Махмудом Казани, в феврале-марте 1446 года он же организует повторный успешный военный поход на Москву, требуя дани. Далее Дмитрий Шемяка, недолгое время обитавший вне Москвы, в феврале 1446 года организует заговор против Василия Тёмного, обвиняя того в предательстве и сдаче земель татарам, вследствие чего великий князь был ослеплён. Таким образом, от мирных переговоров до смены власти в Казани и организации похода проходит буквально три месяца. Зачем организовывать повторный поход спустя столь краткий промежуток времени?
Косвенно на этот вопрос могут ответить недавние материальные находки того периода. В 1977 году группа археологов под руководством Альфреда Халикова в Казанском кремле, под башней Сююмбике обнаружила две усыпальницы ханов и их семей. В мавзолее находились деревянные табуты (гробы), обитые кожей и инкрустированные серебряными гвоздями. Сама по себе эта находка уникальна тем, что она хорошо сохранилась, что большая редкость, ведь после взятия Иваном Грозным Казани в 1552 году подобные артефакты беспощадно уничтожались. Находку археологов тогда сопроводили на хранение в подвалы ИЯЛИ.[15] Лишь спустя почти два десятилетия в ходе антропологического исследования было выяснено, что останки принадлежат хану Махмуду, по некоторым данным, скончавшемуся в 1465 году, и его внуку – хану Мухаммед-Амину (1469–1518). В настоящий момент останки находятся в Мавзолее казанских ханов, неподалёку от места находки.[16] Таким образом, татарская историография не предполагает нахождения могилы Улу-Мухаммеда на территории Казанского кремля. В случае естественной смерти было бы логичным предположить переправку тела в Казань и захоронения там же (даже после заговора или активных боевых действий). Но в данном случае, по совокупности фактов, Махмуд появился в столице ханства один и во главе боеспособного войска. С ним же, перезимовав, он выдвигается в повторный поход в сторону Москвы с приближением весны 1446 года.
Отсюда логично проистекает предположение, что Улу-Мухаммед практически сразу после переговоров мог пасть жертвой заговора в Курмыше. У данной гипотезы имеются веские политические причины. Махмуд понимал, какой опасностью для него мог быть московский великий князь Василий II, получивший престол из рук Улу-Мухаммеда. Верный традиционной ордынской политике, Махмуд решил поддерживать Дмитрия Шемяку, то есть слабейшего, и тем самым не допускать дальнейшего усиления власти Москвы.[17] Между отцом и сыном мог вспыхнуть междоусобный конфликт, следствием которого и стала смерть первого. В любом случае с большой долей вероятности можно утверждать, что Улу-Мухаммед в Казань не возвращался. И Курмыш как последнее место, где казанский хан фигурирует как политическая фигура, выглядит для этого самым логичным местом.
К сожалению, точку в данном споре могут поставить только полноценные археологические раскопки на территории Курмышской крепости с планомерным исследованием культурного пласта XV века. В настоящий момент раскопки организовывались в близлежащих территориях только дважды: в 1991 году малой экспедицией И.Л. Очеретина[18] (был проведён небольшой раскоп с зачисткой нагорного склона на территории улицы Народной), а также экспедицией Н. Грибова и Ф. Ахметгалина в 2007 году (раскопки поселения «Курмыш-4» на территории старицы Суры, известной также как Бочаг).[19] В ходе последней были выявлены следы активной торговой деятельности и наличия переправы, а также большого посада около близлежащей крепости в XIV–XV веках. Стоит отметить, что поселение сильно выделяется среди поселений данного региона своими размерами. Однако сама Курмышская крепость и её укрепления никогда не изучались археологами в рамках комплексного исследования. Оно могло бы пролить свет на происходящую в этих краях междоусобную драму 580 лет назад. Прояснить произошедшую историю могли бы находки как богатого золотоордынского вооружения, так и атрибутов ханской власти, а также богатые захоронения, соответствующие высокому статусу.
Остаётся лишь выразить надежду, что проведение данных исследований не останется гипотетическим и рано или поздно осуществится. Пока же вопрос в ключевом значении Курмыша в формировании Казанского ханства остаётся открытым и являет для себя большое поле для поиска материальных артефактов позднего Средневековья.
Комментарии:
[1] Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. – Казань, 1923. – С. 15
[2] Фахреддинов, Ризаитдин Сайфеддинович. Ханы Золотой Орды / Ризаэтдин Фахретдин; [Предисл. Р. Амирхана]; Пер. с татар. С. Шамси. – Казань. – С. 118
[3] https://www.nn.ru/text/gorod/2018/09/21/65418371/
[4] С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Том IV.
[5] Борисов, Н.С. Иван III. Отец русского самодержавия. — 2-е изд. — М.: Академический проект, 2017. — С. 72-77
[6] Беспалов Р. А. Хан Улу-Мухаммед и государства Восточной Европы: от Белёва до Казани (1437-1445) // Золотоордынская цивилизация. Сборник статей. Вып.5. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2012. С. 68-69
[7] Грибов Н.Н. Нижний Новгород в XV веке: поиски утраченного города: Материалы спасательных археологических исследований. Том 24 / Отв. ред. Н.А. Макаров. М.: ИА РАН, 2018. – С. 40 — 42
[8] Зимин А. А. Витязь на распутье: феодальная война в России XV в. — М.: Мысль, 1991. – с. 115
[9] Полное собрание русских летописей. Т. XXIII. Ермолинская летопись. СПб., 1910
[10] Ткаченко В . А . История России XIII—XVI вв. Московские великие и удельные князья и цари. М., 1998 – С. 225 — 226
[11] Полное собрания русских летописей, том XIX. Издание 2-е. История о Казанском царстве. М., 2000. разд. паг. (IV-XI) – С. 35
[12] Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и её падение. М., — Л., 1950 – с. 248
[13] Воскресенская летопись. ПСРЛ, т. 8, стр. 114
[14] Патриаршая летопись. ПСРЛ, т. 13, стр. 251
[15] Казань в памятниках истории и культуры / А. Х. Халиков [и др.]. — Казань: Татарское книжное издательство, 1982
[16] https://m.realnoevremya.ru/articles/35129?_url=%2Farticles%2F35129
[17] Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства, издание 3-е, дополненное. Воспроизведено по тексту 1-го издания (Казань. Комбинат изд-ва и печати, 1923), – М.: ИНСАН – С. 107 — 108
[18] Статья И.Л. Очеретина «Средневековая крепость Курмыш (по итогам исследований 1991 года)»
[19] Грибов Н.Н., Ахметгалин Ф.А. ЗАПАДНОЕ ПОРУБЕЖЬЕ БОЛГАРСКОГО УЛУСА ЗОЛОТОЙ ОРДЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ЛЕВОБЕРЕЖНЫХ ПАМЯТНИКОВ НИЖНЕГО ПОСУРЬЯ), 2013
Курмышские краеведческие чтения прошли в рамках проекта «Семь веков курмышской истории: горизонты памяти», реализуемого с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Президентским фондом культурных инициатив.